Колокольчик, колокольчик, Колокольчик вековой, Песня вечная России Не расстанется с тобой!
О колоколах можно петь долго. А когда устанешь, бронзовый слиток сам продолжит песню, ибо он такой же одушевленный, как мы. Не веришь?Только тронь его – раскатистый звон выдаст всю палитру обертонов. Не зря уникальный звонарь московский Константин Сараджев слышал 121 бемоль и 121 диез по обе стороны от центральной ноты, а всего в октаве улавливал ухом 1701 звук.Колокол своеобразно реагирует на события, проходит свой путь существования от появления до небытия. И судьбы у них разные. Подобно свободолюбивому неуемному существу из-за своего болтливого языка подвергался преследованию и уничтожению. А вся-то крамола его заключалась в том, что не мог он молчать, вещал окрест как о радостях бытия веселым перезвоном, так и о бедах мирских тревожным набатом. Аудитория вечевого колокола – округа на десятки километров. Этот глашатай и о венчании оповестит, и о кончине; к заутрене и обедне позовет, и в метель путнику голос подаст.
Вечерний звон, вечерний звон, Как много дум наводит он…
Колоколам отдается лучшее место под солнцем. Их отливают из лучшего цветного металла. Для них громоздятся высотные сооружения на возвышенностях. Ибо звон не может ползти по земле, он должен парить, плыть над ней, проникать в души…
Малиновый звон на заре, Скажи мой милой земле, Что я в нее с детства влюблен, Как в этот малиновый звон!
У колоколов церковных неисчислимое семейство братьев меньших разной сферы применения: поддужных ямских, пастушьих колокольцов и звоночков, звонков привратных и настольных, рыбацких и часовых. Эта звонкая братва, что звезды в небе, рассыпана «по всей Руси великой» и имел такую голосистую вещь «всяк сущий в ней мужик». Звонкая утварь – необходимый атрибут парадной упряжи любого, уважающего себя, хозяина, имевшего хотя бы одну лошадь.
Хрустальный, малиновый, сладкий звон колокольцов и колокольчиков – классическая инструментальная музыка и поэзия российских поселений, лугов и пастбищ, трактов и проселков.
Однозвучно гремит колокольчик, И дорога пылится слегка…
Их не срывали с дуг, как сбрасывали с колоколен собратьев старших, не вырывали их болтливые языки. Их просто предавали забвению за ненадобностью по мере истребления конского поголовья, а наследные огольцы несли их в утиль за бесценок. Несколько обездоленных произведений колокололитейного искусства удалось вызволить из кучи металлического мусора и продлить их существование в новом качестве – в музыкальном инструменте колоколине-кампанелле.А ведь они были при деле, звонкоголосые труженики земли русской!
Я долго ехал в Вологду Дорожкой полевой, Все слушал медный колокол, Висевший под дугой. Звени, звени легонечко, Мой колокол, трезвонь, Шагай, шагай тихонечко, Мой старый, добрый конь.
Дед мой Михайло Прокопыч – бедняк из бедняков. Попытался было в НЭПовское время вылезти из нужды, занялся коневодством. Со временем его табун дошел до восьми рысаков.
Эх вы, сани! А кони, кони! Видно, черт их на землю принес. В залихватском степном разгоне Колокольчик хохочет до слез.
Колхозная молотилка перемолола крестьянский уклад, и лошаденки еще до коллективизации «добровольно» ушли в конницу Буденного…А дед как жил в лаптях, так и умер в них под солнцем Сталинской Конституции. Напоследок отвез его сын на ближайшее кладбище на колхозном быке, на котором пахал колхозную землю.. Остался от табуна и несостоявшегося коневода заливистый колокольчик и уже не под дугой, а в руках внука сиротливо поет свои бемоли и диезы.
Колокольчик звонко плачет, то хохочет, то звенит…
Из трех сыновей деда лишь этот, младший связал судьбу с конем. Семилетним пахал в колхозе, затем до конца дней своих был заботливым конюхом в организациях. От него память – троица поддужных собратьев, с которой он соблюдал возрождающийся ритуал проводов русской зимы.
Мы о масленке катались – Под дугой колокола. Сколько милку уговаривал, - До свадьбы не дала.
Еще об одном семействе потомственных лошадников, державших когда-то ямщину, напоминает пара звонкоголосых ямских красавцев.
Вот мчится тройка удалая Вдоль по дорожке столбовой. И колокольчик, дар Валдая, Звенит уныло под дугой.
Колокола по натуре оптимисты, знают свою родословную. Многие носили громкие имена: «Сысой», «Реут», «Медведь», «Лебедь». Происхождение некоторых существ обозначалось прямо на их бронзовых телах – снаружи или на внутренней стороне юбки. Вятские - «Ситников», «Желваков», «Братья Поповы», нижегородские – «Клюйков», «Чернигин», валдайские - «Даръ Валдая» и т. д .Такая вот ретроспектива.А сейчас?
А ты опять сегодня не пришла, А я так ждал, надеялся и верил, Что зазвенят опять колокола, И ты войдешь в распахнутые двери.
Метафора.Или вовсе безнадега:
У вашего крыльца не вздрогнет колокольчик, Не остановит конь свой торопливый бег…
А назначенье их вздрагивать, звенеть, трезвонить. И определения «уныло», «однозвучно» – минорные характеристики почтовых упряжек, утомленных от долгого пути.О свадебных упряжках поют в мажоре:
Под дугой колокольчик поет, Под дугой да под расписною. Молодой парень девушку везет, Девушку чернобровую…
Или:
Эх, кто же это едет – Под дугой колоколец! Это сватает девчоночку Красивый молодец!
Колокола знали себе цену. Кто не раскошелится при виде таких, например, надписей: «Кого люблю, того дарю. 1813 годъ». Или вообще подкупающие: «Купи, денег не жалей, с оным ездить веселей 1807». У какого коллекционера не зазвенит душа от такой музыки слов?
Разукрашу я санки коврами В гриву алую ленту вплету. Пролечу, прозвеню бубенцами, И тебя подхвачу на лету…
Лихая русская удаль, широкая натура, как сама Русь!
Ехали на тройке с бубенцами, А вдали горели огоньки. Ах, куда бы мне да вместе с вами Навсегда уехать от тоски…
Антология колоколов необъятна. Вообще колокола – это музыкальный фольклор, поэзия, скульптура малых форм. Вместе с бубенчиками, их сородичами общий ансамбль бронзовых ударных создает сверкающую, чарующую полифонию.«Только колокол в его звуковой сфере может выразить то, что доступно человеческому слуху в Будущем» - говорил московский уникум Сараджев.Если у церковных великанов появилась надежда на выживание и возрождение, благодаря признанию права религии на существование, то у братьев меньших будущее менее оптимистично. Удел большинства сохранившихся – немые экспонаты в музеях и частных коллекциях, что противно природе звонких созданий и равносильно быть заживо погребенным. Трепетный металл должен жить своей жизнью, применительно к новому образу существования, в новой обстановке в прежнем качестве.Я вижу, кроме использования благородных созданий по прямому назначению, групповое существование их в музыкальном звукоряде, способном воспроизводить мелодические узоры.
Генрих Сергеев